Я здесь в четвертый раз. В первый мне не понравилось. Потом захотелось приехать еще. А потом Берлин, как будто бы без моей на то воли, завладел моей симпатией. И я начинаю любить этот город.
Иду по тротуарам, мощеным маленькими квадратиками и большими гранитными плитами, и теплый ветер в лицо. Цветочные пятна и ароматы. Чистые-пречистые тротуары. Такое бывает? Где вообще городская пыль? У Тиргартена бегают кролики и даже лисы.
Повседневность возведена в ранг искусства.
Горожане неспешно, расслабленно проходят мимо. Я чувствую, насколько здесь никому до меня нет дела. И это — лучшее укрытие. Наслаждаюсь своей временной обособленностью.
Поношенные пальто, кардиганы в катышках, стоптанные кроссовки — особый берлинский шик. И я тоже забываю думать о том, как выгляжу.
Берлин теплый и дружелюбный, здесь не удивляются чудакам. Здесь городским сумасшедшим позволено кричать на улицах и в метро.
Здесь живет моя подруга Тая с мужем и дочкой.
Они живут к квартире мечты берлинца. В старом доме, с балконом. С дощатым полом и лепниной. Где холодно и все стены белые, потому что, как говорит Тая, «у них нет дизайна». Зато есть практичность до тошноты.
Вот мы идем по улочкам Принцлауэрберга. Все такое камерное. Маленькие, в сравнении с петербургскими, домики. А внутри, вход только через парадную, с улицы без ключа не зайдешь, — уютный дворик. И на балконе — целая жизнь.
Тая спрашивает:
— Ну, куда вы хотите пойти?
И я понимаю, что мне вот этого достаточно. Гулять без особой цели. Слоняться по улицам, посидеть на детской площадке, пока дети играют. Зайти в магазин за спаржей и купить клубники с бранденбургских полей в палатке. Купить детям мороженого. Слушать пение птиц и треск пролетающих велосипедов. Поесть недорого у случайных тайцев.
Тая ведет нас на огромную детскую площадку.
— Я раньше жила тут совсем рядом, но даже не замечала ее.
На площадки начинаешь обращать внимание, когда у тебя появляются дети.
Большое пространство вдоль канала, окруженное деревьями и цветущими кустарниками. Сирень, каштаны. Жасмин — сокровище у меня на даче, а тут так просто, растет на детской площадке. Все деревья пронумерованы: маленькая синяя табличка с белым номером на каждом, без исключения.
Лазалки с продуманным, необходимым и достаточным, уровнем риска. С колонкой с водой и морем песка. Эти площадки вполне заменяют детям «развивашки».
Я сажусь на скамеечку, чтобы все это записать. Ко мне прыгает воробей, совсем рядом.
Птицы поют, как сумасшедшие. Или их просто много.
Напротив кафе-мороженое Missis Miller, где мы уже осчастливили детей. А рядом кофейня, где мы с Таей взяли себе по каппучино.
Много народу, все гуляют с детьми. Никто не достает телефоны. Родители общаются друг с другом.
Звук баскетбольного мяча об асфальт — рядом зона с кольцом, отделенная от пространства малышей.
В субботу с утра мы с Таей идем за цельнозерновыми круассанами.
А после завтрака сбегаем, оставив детей с мужьями. Заходим в секонд-хэнд и в dm. И пьем кофе в малюсеньком хипстерском кафе. Здесь все компактное и простое, скамейки из палет и модные светильники паутиной проводов по потолку. Договариваемся когда-нибудь написать книгу вместе. Книгу о жизни и чувствах детей, которые росли в России в 90е.
О, Берлин, где звонят колокола и поют птицы.
Где живет “Мадонна с чижом” Дюрера.
Где цветут каштаны, магнолии, сирень и жасмин. Где пьют apfel sсhorle и пекут самый вкусный хлеб.
Где в каждом районе свои барахолки и рыночки.
Где можно наслаждаться безбарьерной средой, когда толкаешь детскую коляску.
Нет, я не приеду сюда жить.
Я пишу это, переписывая из записной книжки. И допиваю свою пинту чая в питерской кофейне. Зал просторный, и мне легко дышать. Люблю это место, здесь не слишком много народу. Приятная, незаметная почти музыка, под которую прекрасно работается. А за окном моросит эталонный питерский дождь.
Внутри себя я в Петербурге, всегда. Но, когда я в Петербурге, внутри меня теперь есть кусочек Берлина.