Летом моя работа замирает, встает на паузу. Дети и родители в разъездах. Я сама тоже в разъездах со своими детьми, — чуть меньше психолог, чуть больше мама.
Но все равно пишу — это моя отдушина.
Быть с детьми 24/7 непросто. Много быта, рутины. Но в этой суете то и дело случаются паузы, когда хочется остановить мгновение и наслаждаться здесь и теперь — своей ролью, своими малышами, красотой момента.
Мне хочется поделиться этой поэзией материнства. Об этом серия моих «заметок летней мамы».
Мысли о даче у меня вызывают боль.
С детства, когда выезд на дачу был обязаловкой: дети летом должны быть за городом. А мне там было скучно. Пара комнат, небольшой участок без ничего. Гонять на велосипеде по поселку — и не только туда, куда разрешают — было моей отдушиной. Бабушка целый день в хлопотах — прибраться, приготовить. О нашем досуге никто не думал. Друзей не было. Читала книжки по школьной программе, пыталась сушить гербарии. К хозяйству нас особо не привлекали. Разве что воды принести с колонки. Ходили в дачную библиотеку пару раз за лето, но это когда мама приедет.
В субботу приезжают родители, это всегда праздник. Ждем их полдня. Привозят арбуз, или черешни. Идем на пляж, нам покупают мороженое. В воскресенье вечером уезжают, а мы с братом плачем.
— Сложно с ребенком на даче? Скучно? Я вот этого боюсь. — спрашиваю я у старшей коллеги, у которой сыну уже 8 лет. А я только еще планирую материнство.
— Да что ты, с ребенком на даче некогда скучать, это совсем другое дело.
Обнадеживаюсь.
С содроганием жду нового дачного сезона.
Домики без удобств, участки, заборы и прогулки по дорожкам между ними нагнетают тоску. Комары и мошки. Участок у нас неухоженный. Муж работает, а мне не до этого. Трава не кошена с прошлого года. Зато ромашки, незабудки, клевер, кашка, люпины, крапива и сныть.
Действительно, с детьми нигде не соскучишься. Мне здесь не скучно, но и не весело. Зато дети могут бесконечно возиться в воде и грязи, бегать нечесаными, полуголыми. К концу лета становятся дикарями. Животный мир на расстоянии протянутой руки: лягушки, улитки, белки, ежики, дятлы, сороки-вороны. Цветы и травы, заячья капуста, грибы-ягоды.
А мне бы в город, где раскаленный асфальт. Хочется летних уличных концертов, джазовых вечеров. Хочу разводить мосты, гулять в белые ночи. Хочу в Крым, в Ялту. Съездила бы на дачу Чехова. Хочу в Тойлу, где красивый парк и море с обрыва.
Но в семье у каждого свои интересы. И сотрудничество по исполнению мечт каждого — долгая, трудная работа.
Мое состояние здесь — меланхолия.
Чувствую себя вот этой фигурой с гравюры Дюрера. Даже сижу в похожей позе.
Один, два, три... двадцать... тридцать, — дедушка — моим детям прадедушка — считает капли корвалола. Делать ничего не хочется — ни убираться и готовить с холодной водой, ни играть с детьми, ни собирать разбросанные игрушки.
Это одна из так называемых мастерских гравюр Дюрера — вершина его творчества. Она насыщена таинственными символами, каждый из которых можно толковать в отдельности. И, думаю, смысл работы даже глубже, чем то, что в нее закладывал автор. Искусствоведы делают разные предположения относительно таблички с надписью в левом верхнем углу. Мне ближе всего та версия, что «I» — это буква, а не цифра. Получается «меланхолия и» — «уходи, меланхолия» на латинском.
Но неожиданно на пике меланхолии рождается принятие, появляются новые силы.
Тонкий запах теплыми волнами накатывается. Как будто какие-то очень дорогие духи. Вот он есть, и нет его. Это наш жасмин цветет. Каскады белых цветов, словно свадебных.
По воскресеньям ездим в церковь. Потом в ближайший поселок: дети едят хотдоги, я пью кофе. Потом катаю их на деревенских аттракционах: батуты, паровозик, рыбалочка, — разрешаю выбрать один или два.
Вечерами на веранде сижу над своими текстами — пишу, читаю. Смотрю youtube: Татьяна Толстая дает очки для прочтения Чехова.
Вечером закутываю детей в гнездышко из теплого одеяла. Дочка говорит, что они — орлята в гнезде. Читаем Эмиля из Леннеберги. Малыш еще не понимает, но кричит «Эмиль!» и находит его изображение на каждой странице с картинкой.